Алексей Туренко - Крым 2.0 [СИ]

Мелодично звякнула система оповещения, и приятный голос стюардессы попросил пристегнуться, в связи с тем, что «наш самолет вошел в зону турбулентности». Красивая девочка, лет девятнадцати, сидевшая справа, испуганно затрепетала ресницами и сделала попытку прижаться. Если Матвею не изменяла память, это была уже четвертая попытка, с начала полета. Матвей искоса взглянул на нее, пытаясь понять, узнала ли она его или это просто желание познакомиться с парнем, предпочитавшим бизнес-класс. Как и она.

Если она из России, то не факт.

Матвей не рвался к известности, стараясь не светиться. По-возможности, всегда выставляя на первый план Фесика или Бобкова. Но Крым не Москва. Всего — два миллиона. В Крыму его физиономию знали многие. Другое дело — Россия. Туда его известность не распространялась. А она имеет издержки. Матвей противился неизбежному, не оставляя попыток играть Гаруна-Аль-Рашида. Хотя бы в России. Он продолжал пользоваться рейсовыми самолетами. Бывая по делам в Москве, он даже пользовался такси, наслаждаясь такими привлекательными, сейчас, атрибутами частной жизни. Может и сейчас повезет?

Матвей скосил взгляд на соседку. Оценил губы, грудь. Футболка упруго топырилась. Хороша! Улыбнулся. Пробуем?

Хлопнул по стройному бедру. Девочка с готовностью повернулась.

Твою мать! Узнала… Ладно… Разочарованный Матвей, тем не менее, ободряюще улыбнулся попутчице.

— Привет. Поговорим?… (Хоть какая-то польза от известности).

Девчонка заулыбалась.

— Приветик!

Времени было мало. Была, не была! Продолжая улыбаться, Матвей нагнулся и зашептал в маленькое ушко. Девчонка сощурилась и задумалась на пару секунд. Повернувшись к стюардессе, она попросила принести плед. Когда требуемое было принесено, она накинула его на колени Матвея и, откинув разделяющий их подлокотник, проворно сунулась головой под плед. Глаза стюардессы слегка округлились, Матвей извиняюще закатил глаза и сделал забавную мордочку. Стюардесса прыснула и отвернулась.

Через десять минут, повеселевший Матвей сошел по трапу в Домодедово. Поджидая запаздывавший автобус для ВИП-пассажиров, он глазел по сторонам, разглядывая самолеты. Мимо, покачивая бедрами и цокая каблучками, прошла его шлюшка-попутчица. Ее встречал возле трапа паренек дубоватого вида. Почти два метра, короткая стрижка. В здоровенном кулаке торчал большой букет роз. Дождавшись подружку, он сунул ей букет и небрежно поцеловал. Стройное юное чудо, невинно глядя ему в глаза, приняла поцелуй и парочка направилась к большому черному джипу кавалера. Перед тем, как захлопнуть дверцу, девчонка озорно подмигнула Матвею, не переставая что-то отвечать своему спутнику. Дверь закрылась и джип уехал.

Переставший улыбаться Матвей, вытащил телефон и набрал номер.

Телефонный звонок застал Алексеева еще в постели. Дурацкий сон смешался со звонком. Слегка очумев со сна и от так неожиданно обрушившегося на него похмелья, Алексеев долго таращился на экран мобильника. Наконец, одолев все преграды информация «прошла». На экране светился номер Матвея. Сон слетел. Явился, засранец!

— Привет,

— Ты? В Москве?! — на последнем слоге пересохшее горло подвело, и фраза вышла сдавленной.

— Только с самолета. Ты как, позавтракать вместе не желаешь?

— Приезжай. Позавтракаем. — Алексеев постарался вложить максимум сарказма в эти два слова. Собеседник остался равнодушен. Ответ прозвучал сухо:

— Через час буду у тебя.

Приблизительно через час с четвертью, у ворот алексеевского особняка остановилось такси с Матвеем. Водитель с любопытством посмотрел, как перед его машиной плавно распахиваются во всю ширь кованые ворота и выскочивший из домика охраны привратник, почтительно вглядевшийся в салон, показывает ему на аллею, ведущую к темно-коричневому, солидному особняку, стоящему в глубине территории. Водила не отказал себе в удовольствии представить, что это дорога к собственному дому. Одолев 200 метров аллеи, отделяющей ворота от подъезда, он успел испытать «оргазм потребителя». Науке такой феномен неизвестен, но хорошо знаком массе домохозяек, дорвавшихся до полок супермаркета и в азарте выкидывающие деньги на ненужное им барахло. Продолжая развлекаться, таксист в уме прикинул, площадь участка (как минимум пару гектаров) и попытался перемножить сотки на бешеные тыщи, которые, по его предположениям они могли стоить. Сбился, мысленно плюнул, для себя определив сумму, как совершенно запредельную.

Такси остановилось у подъезда и Матвей, попросив таксиста обождать, сколько требуется, исчез за дверями. Таксист, возблагодарив про себя господа за такого пассажира, поклялся ждать того хоть до зимы.

Алексеев, надевший халат поверх костюма и оттого напоминавший помещика-аристократа в родовом поместье, поджидал Федорова в зимнем саду. Роскошная, сочная зелень ухоженной оранжереи и ноябрьский, облетевший сад за ее окном резали глаз диссонансом. Снега не было и облетевшая побуревшая листва, лежала между голых деревьев, на раскисшей земле. В противовес ей, в оранжерее, прямо от стеклянной стены сплошным зеленым ковром расстилалась изумрудная зелень. Матвей не был силен в ботанике, из всего многообразия опознал только папоротники и какие-то кусты, похожие на можжевельник.

Переведя глаза с растений на партнера, Матвей удивился тому, как переменился его приятель. Осунувшееся лицо, беспокойные, запавшие глаза. Лоск и самоуверенность исчезли. Даже костюм и роскошный халат не помогали. За столом сидел нервный, издерганный человек. Криво улыбнувшись, Димочка поздоровался.

Матвей опустился в кресло напротив. Повисла пауза.

— С чем пожаловал?

— Ты хоть накорми сперва, а потом спрашивай. Я ж прямо самолета, голодный как собака.

— Сейчас.

Дима махнул рукой и велел подбежавшей прислуге принести чай, коньяк и что-нибудь для перекуса. Вскоре принесли графинчик, блины и большой, умопомрачительно пахнущий, ароматный чайник. Матвей по быстрому разлил коньяк. Не чокаясь, они выпили по стопке и Матвей с аппетитом переключился на блины, попутно слушая, реплики хозяина.

Начав с московских новостей, постепенно распаляющийся Алексеев быстро перешел к единственному, волновавшему его вопросу.

Про себя Матвей решил: пусть сперва Димочка выговорится и спустит пар. Более сложные вопросы он собирался поднять позднее.

Постепенно Алексеев начал входить в раж. Начиная задавать риторические вопросы и сам же, не дожидаясь ответов, отвечать на них. В промежутках своей обвинительной речи он отхлебывал коньяк и Матвей понял, что до содержательной части, если все пойдет так и дальше, они сегодня не доберутся.